«Его не надо подбадривать, его надо уважать»: что ждет вернувшихся с фронта в Татарстане?

«Всех бойцов тянет обратно, потому что понимают — там они занимаются действительно важным и нужным делом, у них там боевое братство, долг», — говорят наши спикеры о бойцах, которые возвращаются в мирную жизнь. За эти два года в Татарстане удостоверения ветеранов СВО получили 664 человека. И это малая часть от того, что нас ждет: пока на гражданке оказываются те, кто больше не может служить из-за ранений или в силу возраста. А значит, пока у всех служб есть возможность адресно отрабатывать механизмы помощи. О том, кто дает работу вернувшимся с фронта, какие выплаты им положены и как не повторять ошибок Афганской и чеченских войн, — в материале «БИЗНЕС Online».

Дмитрию 42 года, у него пятеро детей, а за плечами — 15 лет воинской службы. До СВО он служил по контракту в гвардейской артиллерийской бригаде в Тоцком. А когда началась военная операция на Украине, поехал защищать Родину.

В июле 2023 года его жизнь разделилась на до и после. «Мы получили задачу на подавление противника и его укрепрайонов, — вспоминает Дмитрий, который тогда был заместителем командира взвода – командиром отделения. — Выехали на ноль (т. е. на линию боевого соприкосновения — прим. ред.) к танковым позициям, развернули миномет „Тюльпан“». В этот момент прилетела мина — и четверо бойцов сразу получили ранения, в том числе и командир миномета. Расчет Дмитрия вытаскивал раненых, оказывал им первую помощь, а сам он отправился за другом-минометчиком, который не успел среагировать на прилет. Тот получил очень тяжелые ранения — Дмитрий его эвакуировал, но боец не выжил.

На следующий день командир отделения и другие бойцы вернулись на ту же позицию. И опять летают мины. Одна из них прилетела в 10 м от Дмитрия, спасла его куча земли, за которую он упал. Боец начал выходить через лес. Заминированный. Услышав очередной «выход», Дмитрий спрятался за ближайшее дерево, но не заметил мину «Лепесток» под ногами — и всем весом наступил на нее. Под ногой разорвалось. «Я сначала ничего не понял — в ушах звон. Встал, попытался идти, упал — не мог наступить на правую ногу. Поднял ее, посмотрел — ну, думаю, все, отвоевался…» — вспоминает боец.

Ползком Дмитрий выбирался из леса, теряя силы и кровь, оказал себе медпомощь, его эвакуировали товарищи. А дальше — операция, ампутация, реабилитация. «Врачи сказали: „Готовься к гражданке, вспоминай гражданскую специальность, тебя комиссуют“». Но бойцу, можно сказать, подвернулась удача: уже во время реабилитации, пока он был в госпитале, ему предложили остаться на службе — в военкомате. Дмитрий с благодарностью перечисляет всех, кто ему помогал и заботился о нем: в госпитале его курировал Алексей Владимирович (его фамилии и звания герой не знает), нижнекамский фонд «Защитники Отечества». Фонд «Своих не бросаем 16» и председатель «Добровольцев Донбасса» с позывным «Студент» прислали ему инвалидную коляску, а поддержать дух пришла актриса Юлия Крочановская.

За заслуги перед Отечеством на СВО по новой программе минобороны ему досрочно присвоили внеочередное звание младшего лейтенанта, и там же, в госпитале, он прошел переобучение. Да, рассуждает Дмитрий, был вариант уволиться со службы и даже получить выплату в 3 млн рублей (она не за ранение, а после увольнения из-за признания не годным к службе), но зачем — 15 лет службы ведь не выкинешь.

Сейчас он, ветеран СВО, служит в военкомате Нижнекамска в должности старшего специалиста-эксперта. Работает с будущими контрактниками: вместе с коллегами смотрит на физическую подготовку ребят, объясняет, что их ждет на службе, и помогает подобрать рода войск по специальности, чтобы условный водитель с гражданки не попал служить на подлодку. Зарплата колеблется и достигает 65 тыс. рублей.

Сколько таких, как он? Статистики в открытом доступе нет, и называть точное количество ветеранов СВО никто не берется. Но, по данным соцфонда по РТ, в республике в целом около 15 тыс. ветеранов боевых действий, из них 664 ветеранам выплаты по удостоверению были назначены с 2022-го по март 2023-го.

По данным соцфонда по РТ, в республике в целом около 15 тыс. ветеранов боевых действийФото: © Алексей Даничев, РИА «Новости»

Ветераном боевых действий (в конкретном случае — СВО) можно стать даже во время службы. Это правило действует для кадровых военных и мобилизованных. Кадровая служба воинской части начинает оформлять «ветеранки» еще перед выездом бойца в зону СВО. От военного, по сути, нужен только рапорт. Удостоверение он может получить лично в руки, или за него возьмет родственник, которого он указал своим доверенным лицом. Но в абсолютном большинстве случаев «ветеранку» получают после демобилизации. Сейчас, пока СВО не закончилась, бойцы демобилизуются по двум причинам — предельный возраст службы или состояние здоровья.

У добровольцев процедура получения удостоверения чуть сложнее, чем у кадровых военных. В теории набор бумаг простой: заявление в военкомат по месту жительства или постановки на учет, еще нужно подтверждение, что боец выполнял задачи в составе добровольческого формирования (выписки из приказов и т. д.), и документы о ранениях. Если этого нет, военкомат будет направлять запросы в воинскую часть, а полученные бумаги отправит в военкомат того региона, через который доброволец уходил на СВО. Если все в порядке, то готовую «ветеранку» направляют бойцу, опять же из одного военкомата в другой.

Айрат Сабиров с СВО вернулся в связи с ранением: осколок остановился около сердца, задел легкое. Бойца «собирали» несколько месяцев, а «ветеранку» делал годФото предоставлено Сабировым

На практике могут быть шероховатости. Айрат Сабиров пошел на СВО через Чеченскую Республику добровольцем — по контракту его не взяли служить из-за возраста. Вернулся в связи с ранением: осколок остановился около сердца, задел легкое. Бойца «собирали» несколько месяцев, а «ветеранку» делал год: местами не обошлось без путаницы. «Но я же не за удостоверением на СВО ходил!» — подчеркивает Айрат. Впрочем, с «ветеранкой» попроще: сейчас он возит гуманитарку в зону СВО, и удостоверение работает как «зеленый сигнал светофора» — везде пропускают без проблем.

Отдельная категория — бойцы ЧВК (в частности, Вагнера, «Шторм Z», «Редут»). На языке закона ЧВК называются «организациями, содействующими выполнению задач, возложенных на ВС РФ», в зоне СВО. По ФЗ «О ветеранах» им тоже положено удостоверение за участие в специальной военной операции, оформляет документ минобороны — в ведомстве для этого случая создана специальная комиссия. Пока что для бойцов ЧВК единственный вариант получить «ветеранку» — исключительно через фонд «Защитники Отечества».

Ильдар Акбулатов во время боев в Бахмуте получил ранение — раздробило берцовую кость, порвало артерию. Сейчас он на костылях, хромает, еще проходит реабилитациюФото: Анастасия Гусева

По словам руководителя татарстанского филиала фонда Гузель Удачиной, с ноября прошлого года они выдали 13 удостоверений бойцам ЧВК (а всего собрано и отправлено для оформления удостоверений 211 пакетов документов). В числе получивших «ветеранку» был, например, Ильдар Акбулатов — он уходил на фронт из колонии в Карелии, во время боев в Бахмуте получил ранение — раздробило берцовую кость, порвало артерию. Сейчас мужчина на костылях, хромает, еще проходит реабилитацию. Удостоверение ветерана ему вручили в начале февраля в торжественной обстановке. «Мы не за формальный подход: „Получите, распишитесь“. Они приезжают в фонд с семьями, с детьми, вручаем сувениры, потом разговариваем с ними за чаем», — делится Гузель Любисовна.

Вариантов получения протезов два: 1) протез предоставляет соцфонд; 2) боец сам покупает протез, а фонд компенсирует стоимостьФото: © Илья Наймушин, РИА «Новости»

Прежде всего для ветеранов важны вопросы, связанные с лечением после ранений, отмечает Удачина. Больше всего времени занимает протезирование. По словам Дмитрия, свой протез он ждал полгода, будучи в госпитале в Санкт-Петербурге: ампутантов много, вариаций протезов — не очень. Боец встал на ноги за полтора месяца, начал заниматься кудо (вид японских единоборств) и благодаря своему тренеру Аделю Чербунину уже ходит без тросточки. «Конечно, зимой сложно ходить по сугробам, пришлось купить подходящую обувь», — говорит Дмитрий.

Дмитрию поставили протез за счет минобороны в декабре 2023-го. С этого времени он уже один раз его менял по гарантии — из-за активного образа жизни усыхание и атрофирование мышцы произошли быстрее, чем запланировано. Теперь протез тоньше, легче, меньше. Через две-три недели Дмитрий снова надеется его поменять — стакан культеприемника снова становится большеват.

Пока Дмитрий служит в ВС РФ, протезирование ему положено бесплатно от минобороны. Для тех, у кого закончился контракт (комиссованные добровольцы, военные), и участников ЧВК протезирование проводится по гражданке, т. е. по полису ОМС. В этом случае протезы надо получать через соцфонд по РФ, по индивидуальной программе реабилитации инвалида (ИПРА). Все документы готовы помочь собрать соцкоординаторы фонда «Защитники Отечества».

Вариантов получения протезов два: 1) протез предоставляет соцфонд; 2) боец сам покупает протез, а фонд компенсирует стоимость. Есть нюанс, на который указывают бойцы: вернуть могут не всю сумму, а только часть (по установленному предельному размеру компенсационной выплаты). Еще они обращают внимание на то, что сроки компенсации небыстрые — пара месяцев.

Если бойцов комиссуют по ранению, реабилитацию они могут пройти в гражданских учреждениях минздрава РТ. При необходимости ее могут получить и действующие военные, которые находятся в отпуске или на больничном.

В Татарстане в прошлом году медицинскую реабилитацию прошел 871 участник СВО и члены их семей, рассказала «БИЗНЕС Online» главный внештатный специалист по медицинской реабилитации минздрава РТ, заведующая кафедрой реабилитологии и спортивной медицины КГМА доктор медицинских наук Резеда Бодрова.

Медицинская реабилитация осуществляется в три этапа. Первый этап проходит на базе военных госпиталей и Республиканской клинической больницы минздрава РТ, где есть все необходимые технологии реабилитации (ЛФК, механотерапия, массаж, физиотерапия и психологическая помощь). Если участнику СВО надо продолжить медицинскую реабилитацию, его направят на второй этап — в «якорные» учреждения: госпиталь для ветеранов войн Казани, госпиталь для ветеранов войн Челнов, ГКБ №7 Казани. Между ними есть преемственность и непрерывность оказания помощи: если нужно, то участника СВО переводят из одного учреждения в другое в зависимости от травмы. Стационарная реабилитация может быть оказана в 9 медицинских организациях Татарстана. Для восстановления нарушенных функций организма в учреждениях используют различные роботизированные технологии для верхних и нижних конечностей, тренажеры с биологической обратной связью под контролем ЭМГ, ЭЭГ, включая ауторелакс, виртуальную реальность, стабилотерапию, гидротерапию, высокоинтенсивную магнито- и лазеротерапию и др. В общем, все по последнему слову техники.

«Мы всегда стремимся разработать участникам СВО активный индивидуальный план медицинской реабилитации, который позволит как можно быстрее получить результат. Участникам СВО с высоким уровнем мотивации необходимо, чтобы все программы были максимально интенсивные и длились от двух до пяти часов в день. Это принципиальное отличие реабилитации участников СВО от других пациентов», — отмечает Бодрова.

В основном реабилитация длится от 12 до 28 дней, но все зависит от конкретного случая. Яркий пример — Павел Брыжатый. Он сражался в составе ЧВК Вагнера: ему оторвало ногу, но уже через две недели он «сбежал» из больницы. «Мне ногу пришили обратно, сейчас вместо кости железка внутри. Нормально, заживет», — говорит он. В марте снова планирует отправиться в зону СВО, а пока ждет свою «ветеранку».

Соцкоординаторы фонда «Защитники Отечества» всегда на связи с больницами, врачами и готовы сами посодействовать, чтобы ветерану обеспечили «зеленый коридор», приняли без очередей. «Сегодня „ветеран СВО“ — это как кодовое слово, пароль, который открывает любые двери», — говорит Удачина. Главное — сориентировать самих ветеранов, отмечает женщина: «Они никогда с этим не сталкивались, с такими проблемами со здоровьем. Они в растерянности, не знают, как подобное происходит, как оформляется». Конечно, бывают и сложные случаи: например, ветеран имеет возможность оформить инвалидность, но не может или не хочет дойти до больницы. Один из таких случаев координаторы фонда недавно решили: врачи бюро МСЭ сами приедут к ветерану домой.

Война ранит не только тело, но и душу. По словам медицинского психолога ГКБ №7 Елены Вахраневой, основная проблема — это переживание травматических событий, обычно в виде флешбэков. Они могут настигать бойца во время бытовых дел. Как итог, у него начинается тревога, подскакивают пульс и артериальное давление. Такие воспоминания сложно контролировать, как и избавиться от них. Это один из симптомов ПТСР (посттравматического стрессового расстройства).

Сопутствующие жалобы: тревога, нарушение сна, раздражительность, импульсивность, когда сложно сдерживать эмоции, гнев. Страдают отношения в семье, с коллегами, происходит дезадаптация, говорит медицинский психолог. Самое главное, отмечает Вахранева, — добиться того, чтобы человек пережил эту травму, включил ее в свой опыт и не пытался от него избавиться.

Если есть возможность, то надо поработать и с семьей бойца, объясняет психолог: рассказать, что такое ПТСР, чтобы члены семьи понимали, чем вызваны такие состояния и как реагировать. Бывает, что и у родственников может возникать «вторичное» посттравматическое стрессовое расстройство — когда, наслушавшись рассказов, они будто сами это проходят, сопереживая близкому.

«Супруге может казаться, что ее муж вернулся холодный, отстраненный, больше не любит ни ее, ни детей, и в этом состоянии она начнет устраивать скандалы, требовать к себе много внимания из-за собственного эгоизма — и семья может распасться. И это будет углубление ПТСР — чаще всего в таком случае бойцы могут начать пить, такова статистика», — делится еще один психолог на условиях анонимности.

Он же отмечает, что не стоит подбадривать и тем более жалеть ветеранов: «Вы вообще представляете себе, [что такое] пройти подобные испытания в жизни? Вы не можете его подбодрить словами, потому что подобных испытаний не проходили. И что значит „подбодрить“? Он герой, он настолько сильный, пережил сражения, выжил, выдержал все операции — не каждому такое дано, а потому его не нужно подбадривать: его надо уважать, необходимо понимать, что он исполнил этот долг, не струсил, не убежал, сражался, — объясняет собеседник. — Это сверхчеловек: потому что в таких условиях лучше умереть, а он выжил».

Если говорить о Татарстане, то у ветеранов, которые проходят реабилитацию на стационарном этапе, симптомы ПТСР проявляются в 60–70% случаев. На амбулаторном — до 50%. Хуже всего на самых первых этапах, когда бойцы только поступают после ранений в военные госпитали и осознают, что произошло. Но там есть хорошая группа поддержки среди «однополчан» — это, пожалуй, одни из лучших психологов для раненого бойца.

Как помогают врачи? Сначала проводят тесты и беседы, потом назначают лечение. Есть групповые занятия: группу из 6–7 человек набирают сами врачи из пациентов, проходящих реабилитацию, причем не только из участников СВО. Есть занятия индивидуальные — например, ауторелакс с биологической обратной связью, терапия с использованием элементов виртуальной реальности. Бодрова отмечает: если вовремя не обратиться к медицинскому психологу, то стресс может серьезно подорвать здоровье.

Опрошенные нами бойцы говорят об одной проблеме, из-за которой многие боятся обращаться за помощью. «К психологу нужно идти только для того, чтобы он сказал, что вам нужно к психотерапевту», — говорит Павел. Но у такого визита есть последствия — попадание в базу состоящих на учете и соответствующие сложности в будущем, например при заключении сделок или оформлении водительских прав.

По мнению бойца ЧВК Вагнера, в этом случае для ветеранов СВО было бы разумно сделать отдельный реестр. «Потому что парням всего лишь нужно подобрать правильные медикаменты, чтобы устаканить нервы», — делится Павел. Он сам прошел этот путь. Когда вернулся с СВО, думал, что с головой все нормально, а через полтора месяца пропал сон. «От того, что не спишь, становишься сильно раздражительным. Любой косой взгляд — и ты просто взрываешься. Ничего с собой поделать не можешь. Понимаешь это все уже потом, когда время пройдет. Но в моменте, когда идет выплеск эмоций, подобное неконтролируемо. Не дай бог у человека в руках в этот момент будет оружие», — описывает он симптомы ПТСР. Ему выписали таблетки — помогают.

Чтобы помочь бойцам в новой жизни, Павел участвует в работе благотворительного центра «Опора» — общается с участниками СВО. «Я не вмешиваюсь в их мозговую деятельность. Ко мне направляют тех, кто начинает себя жалеть, иногда, так скажем, преувеличивая свои похождения. Я просто рассказываю про последний бой, в котором получил ранения, и ребята говорят: „Оказывается, у нас еще все нормально“».

По словам Дмитрия, ветераны СВО, с которыми он знаком, действительно стесняются идти к психологу — «боятся общественного мнения». Те, кто все-таки обратился, делали это в частном порядке, чтобы не ходить в больницу, не попасть в базу. Сам Дмитрий подсказывает рецепт здоровой психики: «Бухать не надо, и крышу срывать не будет».

«Работа — последнее, о чем думает боец после возвращения с СВО», — говорит Павел. Во-первых, главная забота — как бы долечиться и быстрее встать на ноги. Во-вторых, ищут шанс вернуться обратно. «Какая работа на гражданке? Да у нас не успевают уставать воевать. В госпитале отдыхаешь — и обратно. Госпиталь, „передок“ — так и носимся, — отмечает боец. — А когда СВО закончится — найдем другую».

Павел еще до специальной военной операции работал в сфере безопасности, сейчас он начальник охраны в ночном клубе. Но для него это скорее подработка в те моменты, пока он в родном городе, — до следующей отправки в зону спецоперации.

У Айрата было свое фермерское хозяйство в Зеленодольском районе до того, как он ушел на фронт добровольцем. Теперь этим занимаются его товарищи. «Уже неинтересно мне такое: я мир по-другому увидел, с другой стороны», — говорит собеседник.

У Ильдара, который попал в ЧВК из колонии, с этим сложнее. «Я очень долгое время отсутствовал, скажем так, — говорит он завуалированно. — Работа? Я еще только начал ходить. Я после ранения искал себя — чем заняться, что делать. Очень хочется снова туда, потому что долг надо отдать, да и ребят много там осталось. Но ранение не дает». Сейчас он зарегистрировал на себя благотворительный фонд «Народное ополчение» — будет заниматься помощью военным.

И все-таки где работать ветеранам, оставшимся на гражданке? Собеседники с ходу называют один вариант — военкомат. Так поступил Дмитрий, оставшись на военной службе. Вместе с ним в военкомате Нижнекамска, например, трудится еще один ветеран СВО.

Один из собеседников издания рассказывает, что знает случаи, когда женщины увольняются из военкоматов, оставляя офицерские должности ветеранам СВО: «Ведут себя как настоящие патриоты». Он также отмечает, что с учетом зарплаты и всех компенсаций на руки ветеран СВО, работающий в военкомате, может получать до 80 тыс. рублей.

«На сегодня практически все ребята, которые возвращаются, идут трудиться на то же предприятие, откуда уходили. Есть гарантии, что их примут, и эти гарантии исполняются», — отмечает руководитель татарстанского филиала фонда «Защитники Отечества». В случае если боец становится инвалидом, предприятия сами, по своей инициативе готовы переоборудовать рабочие места: она приводит в пример завод „ТЭМПО“ в Челнах, где работает герой одной из публикаций «БИЗНЕС Online» Дмитрий.

По словам Удачиной, пока по поводу трудоустройства запросов в фонд немного. Бывает, что сами ветераны об этом не говорят: «Они же мужчины, самостоятельные, привыкли сами решать свои проблемы». Тем не менее трудоустройство ветеранов — одна из главных задач учреждения.

«В моем городе несколько людей, которые вернулись с ампутациями, просто опустили руки: „Ну какая работа, куда меня возьмут такого? Что я смогу делать?“» — рассказывает один из собеседников издания. «Вариантов трудоустройства и направлений подготовки много, постоянно появляются новые. Самое главное — желание», — подчеркивает руководитель татарстанского фонда «Защитники Отечества».

Это подтверждают и в минтруде РТ: как сообщили «БИЗНЕС Online», в каждом центре занятости населения (ЦЗН) ведется пофамильный учет участников СВО и членов их семей, которые ищут работу сейчас или будут искать ее в перспективе (после лечения, отдыха и т. д.). Адресная работа проводится даже с теми, кто в центры занятости не обращается, отметили в министерстве. При этом в каждом ЦЗН есть отдельные сотрудники, которые курируют участников СВО и их семьи.

«В каждом центре занятости населения сформирована база работодателей, готовых принять участников специальной военной операции, в том числе имеющих инвалидность. В этом перечне уже 354 работодателя, — сообщили в пресс-службе минтруда. — Это индивидуальные предприниматели, крупные организации, школы, детские садики, охранные организации, больницы и многие другие». Зарплатная вилка большая: от МРОТ до 260 тыс. рублей (АО «ОЭЗ ППТ „Алабуга“»). Всего в республике 50,5 тыс. вакансий — и на каждую из них (с учетом места проживания, профессии и уровня квалификации) можно устроить ветерана СВО, указывают в ведомстве.

«У человека нет ноги? Главное, чтобы были хорошие руки, — такие [люди] на производстве очень ценятся!» — заявил один из работодателей корреспонденту «БИЗНЕС Online» на ярмарке вакансий, зазывая рабочих на заводы слесарями, электромонтажниками, операторами станков ЧПУ. Удачина рассказывает, что один из ветеранов, которого сопровождал фонд, прошел бесплатный четырехмесячный курс, выучился на оператора ЧПУ и теперь работает на одном из оборонных предприятий. Все это с нуля, и вариантов переобучения много: вузы, техникумы, онлайн-обучение.

Как сообщили в пресс-службе минтруда РТ, в Татарстане 46 ветеранов СВО встали на учет в центр занятости населения как ищущие работу. Из них 44 ветерана уже получили направления на работу, 32 успешно трудоустроились. Сейчас осталось на учете 14 человек, большинство из которых «рассматривают предложенные варианты или уже проходят этап оформления на работу, включая медосмотр».

Кроме того, по нацпроекту «Демография» и госпрограмме «Содействие занятости населения РТ» в Татарстане проходят переобучение 11 человек (из них 6 — члены семей ветеранов и погибших участников СВО). По данным минтруда, они учатся на охранника, оператора станков с программным управлением, водителей (проходят переподготовку с категории В на категорию С) и даже на оператора по добыче нефти и газа.

Кстати, в республике предпринимателям готовы выделять субсидии — 73 тыс. рублей за обустройство одного специального рабочего места для инвалида. В прошлом году, например, на эти цели в РТ было заложено 1,1 млн рублей. Однако в минтруде и Счетной палате констатировали, что у работодателей данное предложение «большого интереса не вызывает»: как минимум последние два года ни одной заявки на субсидию никто не подал.

Не все ветераны СВО идут работать в наем — кто-то становится предпринимателем. «Те, кто открывает свой бизнес, потом подтягивают к себе на работу других бойцов. То есть здесь продолжают традиции боевого братства, держатся друг друга», — говорит Удачина.

Например, ветеранов СВО устраивает в ЗАО «Восточно-Европейская компания» его директор Юлия Толстякова. У нее погиб отец, защищая Родину. «Пока мы обучаем несколько человек. Процесс возвращения [участников СВО] достаточно длительный, сколько сможем, столько и будем им помогать. Может быть, еще какие-то дополнительные вакансии организуем», — говорит она. В организацию нужны мастера по обслуживанию домофонов, электрики, потом будут набирать менеджеров по продажам и разнорабочих.

В трудоустройстве ветеранов СВО готовы помогать и районные администрации, но пока что в частном порядке — работа до конца еще не систематизирована, ее только предстоит наладить. При этом собеседники издания отмечают, что программу надо делать на уровне республики. А пока обращайтесь лично, будет адресная помощь. Так, например, на прошлой неделе мэр Набережных Челнов Наиль Магдеев поручил подчиненным подготовиться к сопровождению вернувшихся бойцов. «Наступит время, когда наши военнослужащие по различным причинам будут возвращаться, проходить курс реабилитации. Такое время уже наступило», — говорил он, призвав оказывать помощь в плане адаптации и трудоустройства.

Пока что собеседники называют одну проблему, с которой столкнулись в этом вопросе, — трудоустройство ветеранов, у которых были судимости, которые шли на фронт из колоний. «Их помиловали, они, например, хотят попасть на крупные производства, но их не пропускает служба безопасности. Или им предлагают работу с очень низкими зарплатами», — рассказывают собеседники издания, знакомые с деятельностью по социализации бойцов. С работой последним стараются помочь сослуживцы, берут к себе в компании.

Но бывает и такое, что у кого-то нет не то что работы, но и жилья, родственников. Плечо помощи ветеранам подставляет создатель организации «Приют человека» и член Общественной палаты РТ Азат Гайнутдинов. Но для бойцов это скорее как перевалочный пункт — поработают, потом пропадают или уезжают в другой город. Главная проблема, которая мешает встать на ноги, — алкоголь.

Каждый месяц государство платит ветерану боевых действий 4 184 рубля — это так называемая ЕДВ по «ветеранке», а еще компенсирует 50% на оплату жилых помещений (аренда или содержание квартиры).

Если бойцу установят инвалидность вследствие военной травмы, то к этому прибавится компенсация (от 4 тыс. рублей за инвалидность III группы до 22,9 тыс. рублей за инвалидность I группы). Есть право и на пенсию по инвалидности вследствие военной травмы: она высчитывается в процентах (от 50% до 85% в зависимости от группы) от денежного довольствия военного.

Кроме того, если военного, который служит по контракту или добровольцем, увольняют со службы из-за признания не годным вследствие военной травмы, то государство выплачивает ему разовое пособие — 3,1 млн рублей.

Еще государство предоставляет льготы инвалидам, например набор социальных услуг (НСУ), в который входят бесплатные лекарства по рецепту, путевка в санаторий по показаниям, бесплатный проезд к месту лечения. Но если получать эту льготу, то ЕДВ по «ветеранке» будет чуть ли не в 2 раза меньше, поэтому на практике ветераны обычно отказываются от НСУ.

Есть и налоговые льготы: ветеранов боевых действий освобождают от уплаты налога на имущество с одного объекта.

По словам Удачиной, одна из ключевых задач ее фонда — помочь найти бойцам альтернативу в мирной жизни. 60 соцкоординаторов ищут «ключи» к ветеранам и семьям погибшим, помогая адаптироваться к новой жизни.

Этим же живет татарстанский союз ветеранов СВО во главе с Евгением Жемковым. Учреждение оказывает социальную, гуманитарную, правовую помощь и содействует в оказании медицинской помощи. Создали его сами бойцы — в январе 2023 года, с того момента его штабы открылись более чем в 10 регионах (в том числе и в Татарстане). Сейчас суммарная численность союза — более 130 тыс. человек. Например, наш спикер Айрат возглавляет зеленодольское отделение союза ветеранов СВО: там всегда на связи с фондом, с администрацией города, которая, по словам собеседника, разделяет их взгляды. Например, на этой неделе в местном ДК запланировали вручение наград участникам СВО из числа ЧВК Вагнера — это сделает мэр города.

Герой публикации Дмитрий руководит отделением союза ветеранов СВО в Нижнекамске. По его словам, они «направляют в нужное русло» тех, кто еще находится в госпиталях, и тех, кто уже вернулся на гражданку. Это помощь как с документами, так и по жизни. Например, сейчас они работают с бойцом ЧВК Вагнера, у которого за время, пока он был в колонии, а потом воевал, обчистили квартиру в Нижнекамске. У него еще не срослась кость на руке после ранения, вместо квартиры — голые стены, документов нет. «Находим связи, пути решения, договариваемся, помогаем», — говорит Дмитрий. Обратились к военному комиссару Нижнекамска и фонду «Защитники Отечества» — он способствует восстановлению документов бойца.

Дмитрий, у которого протез на правой ноге, смеясь говорит: «Травма? Да она не настолько серьезная. Это просто дополнительное испытание в жизни». Но принять себя удалось не сразу. «Мне приходили мысли в голову, что я никому такой теперь не нужен. Но мне писали и звонили дети, и я начинал понимать, что моим детям все равно, в каком я состоянии, и им все равно, чего у меня там не хватает. Им без разницы. И постепенно благодаря детям, родственникам я периодически забывал об этом. Даже бывало, что ночью соскакивал на правую ногу, думал, что у меня там все целое», — рассказывает военный.

Пока ветеранов СВО, которые вернулись на гражданку после ранений, не так много, говорят наши собеседники. Во-первых, многие еще находятся в госпиталях — лечение не такое быстрое. «Сейчас еще идет процесс подборки самих протезов, это еще все очень долго: анализы сдать, протеза дождаться. Пока они заняты именно медицинскими, бюрократическими моментами», — говорит Павел.

Во-вторых, часть из тех, кто вернулся после тяжелых ранений, с ампутациями, попросту не выходит в люди, говорят ветераны. «Они стесняются своих ранений, того, что у них ампутированные конечности, и почему-то считают себя уже никому не нужными, — отмечает Дмитрий. — Они еще не свыклись с собой, им тяжело принять этот реальный мир по отношению к ним».

Но есть и другие, противоположные примеры: ветераны, которые ведут очень активную социальную жизнь. «Когда мы говорим о ребятах с ампутациями, обывателю может казаться, что это наиболее трагичные случаи. Но это настолько светлые люди, позитивные, такие живчики! Иногда они приходят к нам в фонд, и невозможно понять, что у человека ампутирована нога», — делится Удачина.

По ее словам, они сами вовлекают ветеранов в общественную жизнь: приглашают выступать в детские, молодежные коллективы. Таких активных в Татарстане — около 40 человек. «Раз за разом я вижу, как ветераны раскрываются, они становятся другими, уже по-другому говорят и чувствуют себя, — отмечает Удачина. — Такое общение важно и самим ветеранам. Как только находят в себе силы и желание об этом говорить в публичном пространстве, подобное свидетельствует о том, что психологически они сами преодолевают стресс, который испытали в ходе участия в военных действиях».

Чтобы не повторилось то, что было после Афгана и Чечни, надо работать не только с ветеранами, которые возвращаются с СВО, но и с населением, готовить к встрече ветеранов — это общий тезис, к которому приходят наши собеседники из числа теперь уже бывших военных.

«Потому что после всего того, что ребята увидели, уже не получится мыслить так же и воспринимать все происходящее так, как раньше. Нужно заново выстраивать отношения с семьей, родителями, друзьями. И некоторые вещи, которые в нас раньше никаких эмоций не вызывали, просто не дают сидеть на месте. Они заставляют вопить от несправедливости, потому что мозг человека моментально перестраивается на войну, а обратно — хрена с два», — говорит Павел.

Айрат считает, что к вернувшимся ветеранам должен быть «здравый, почти поименный подход». По мнению Павла, из-за того что у ветеранов после боевых действий появляется «четкая струна справедливости», без конфликтов может не обойтись. В этом случае, считает он, надо молниеносно и показательно реагировать на любые происшествия с ветеранами и участниками СВО — чтобы общество знало, что виновные (даже если это будет сам ветеран) будут наказаны.

«Обществу будет тяжело принимать эсвэошников, — предполагает Дмитрий. — Сейчас их будто воспринимают с некоей боязнью, это же люди, которые умеют обращаться с оружием». «Надо помнить, что было после Афгана, когда началась война криминала с ветеранами. Решать начали, когда оказалось уже поздно, когда люди начали умирать. А у нас сейчас и так демографическая проблема в стране. Так надо начинать что-то делать, помня о том опыте», — говорит Павел.